– До «Циолковского» осталось полторы тысячи километров, – сказал Михаил Антонович и полез наконец за платком.
– Не смей плакать, Михаил, – шептал Юрковский. – Дело сделано… Мы… не могли сделать… больше… Но дорога теперь открыта. А мы вернулись. Быков… я… и Гриша.
Быков снова надел очки.
«Ту-ут, ту-ут, ту-ут», – пели далекие маяки – плакали, ликовали, звали…